Агенство острых новостей НОЖ Ведущее информационное агенство, мы публикуем самые важные и актуальные новости общественной, политической и экономической жизни Украины и мира
Связанные статьи
«Перевести с языка макроэкономики на язык бизнеса — непростая задача»
Ваша профессия кажется необычной для украинского рынка – главный экономист в банке. Далеко не во всех банках есть такие аналитики. Почему?
Наши акционеры и менеджмент придают большое значение стратегическим вещам чтобы, что называется, видеть за деревьями лес. В мировой практике наличие Chief Economist общепринято среди крупных банков. В Украине в ряде банков аналитики подобного рода действительно работают не как отдельное подразделение, а, к примеру, при казначействе.
Казначеи пытаются угадать курсовые колебания?
Да. Кто-то на более краткосрочные задачи заточен, кто-то на более долгосрочные. В нашем случае работа макроэкономиста заключается в системной интеграции доступных данных. Прогнозы ВВП не возникают из пустоты — это результат расчетов. И в этом, кстати, вся прелесть работы в крупном универсальном банке — ты намного лучше видишь те многие крупицы, из которых состоит ВВП. Ты намного лучше чувствуешь ситуацию в отраслях.
Твоя работа встроена в работу банка и приносит практический результат в виде рекомендаций для бизнеса. Перевести с языка макроэкономики на язык бизнеса — это очень непростая и важная задача.
Многие кабинетные экономисты страдают приверженностью к моделированию, к теоретическим изысканиям. На этой основе они делают практические выводы. Но это часто не работает, особенно в Украине.
Вы даете советы только менеджменту банка или клиентам банка тоже?
Конечно, главный потребитель нашего аналитического продукта — это топ-менеджмент и ключевые бизнесы банка. Но крупные клиенты банка через своих менеджеров могут со мной связаться. Мы также делаем рассылку, делимся своими мыслями с клиентами откровенно.
Самый часто задаваемый вопрос в Украине – про курс гривны.
Это касается и топ-менеджмента, и клиентов, и массовой аудитории. Сейчас вроде бы гривна снова «стабильна как никогда» (за последние 12 месяцев ее волатильность к доллару, ниже чем у евро или британского фунта). Но мы видим фундаментальные факторы ослабления до 28-29 грн за доллар в перспективе полугодия.
Наверное, чаще всего этот вопрос задают те, кто занимается импортом-экспортом?
Нет такой четкой связи. У нас до сих пор экономика на курс завязана даже в достаточно «отечественных» вещах.
А госорганы обращаются? Все-таки у вас самый крупный частный банк на сегодня.
Есть Нацбанк, с которым мы общаемся на уровне макроэкономист – макроэкономист. НБУ проводит консенсус-прогноз — опрашивает экономистов. Сейчас вместе с новой монетарной политикой НБУ Украина переходит на новый уровень развития. Инфляционное таргетирование создало запрос на прогнозы и их трактовки. И именно в прогнозах, ожиданиях и заключается суть монетарной политики: центробанк не управляет процентной ставкой, он управляет ожиданиями участников рынка.
Центральные банки проводят информационные интервенции.
Да, вербально-информационные. Но для этого нужно, чтобы было доверие к словам Нацбанка. Есть хорошие шаги в этом направлении, хотя в Украине доверие к чьим-либо словам пока что вообще «редкая птица». В любом случае, политика по процентным ставкам стала куда более понятной и предсказуемой в долгосрочной перспективе.
«Во всех правительствах мира министров финансов не любят»
Кто вообще управляет экономикой в государстве? Нацбанк при помощи учетной ставки. Кто еще?
В любой развитой экономике есть два центра экономической политики. Это центральный банк и министерство финансов (где-то оно называется казначейство, как в Штатах). Один управляет ожиданиями и процентными ставками, второй управляет огромной массой под названием бюджет и процентными ставками по гособлигациям.
Мне как макроэкономисту очень понравились изменения в работе Нацбанка последних лет: это уже не просто пассивное учреждение, это учреждение, которое пытается формировать ожидания.
Очень хочется, чтобы министерство финансов также заняло активную позицию. Ему сложнее, потому что там нет законодательно закрепленного независимого статуса, как у Нацбанка. Министерство встроено в исполнительную систему власти. Когда ты, допустим, утверждаешь бюджетную резолюцию (и даже не ты, а Кабмин ее утверждает), а через несколько дней человек рангом выше говорит, что нужно внепланово повышать социалку, то тяжело защищать свою позицию.
Олександр Данилюк: «Не треба називати Приватбанк трубою»
Поэтому недавняя попытка Минфина расписать бюджетную резолюцию на три года — это хорошо, но я очень сомневаюсь в реалистичности ее выполнения.
Фактически траты бюджета — это не просто смета по удовлетворению потребностей просителей, это еще и инструмент управления экономикой.
Да. Это ключевой баланс, который по своей важности сравним с внешнеторговым балансом.
К примеру, при прочих равных условиях любое увеличение расходов госбюджета увеличит инфляцию. А инфляция интересна государству как наполнитель бюджета – посмотрите, как происходит в этом году, там инфляционное перевыполнение по доходам. Высокая инфляция – одна из ключевых проблем Украины, которые требуют системных решений. Для этого нужно не только проводить монетарную (НБУ) и фискальную (Минфин) политику. Нужно, чтобы они между собой хорошо согласовывались.
А сейчас есть такой контакт между Минфином и Нацбанком?
Есть. В принципе, он всегда был. Понятно, что аналитики общаются друг с другом. В государстве лучшие макроэкономисты где сидят? Нацбанк и Минфин.
Но правительство и Минфин — это разные вещи. Во всех правительствах мира министров финансов не любят. Он не дает деньги. Остальные министерства занимаются расходами, а он занимается балансом доходов и расходов, поэтому министр финансов ведет себя как жадный завхоз. У него такая роль неблагодарная. И это правильно – на данном посту действительно должен быть «мистер нет». И попытка впервые сделать бюджетную резолюцию на три года, выставив лимиты распорядителям бюджетных средств, это идея хорошая. Но, к сожалению, в Украине любое решение Минфина может быть очень быстро опрокинуто.
Есть и проблема с принятием решений в парламенте. Мы же видим, как идет программа МВФ – там самые главные отставания в части законодательного проведения реформ.
По графику мы должны были выбрать к этому времени уже почти все деньги по программе?
По исходному графику мы должны были уже выбрать порядка 80% всей суммы, а выбрали около половины. И до конца года, я думаю, мы возьмем лишь еще один транш — больше не выходит такими темпами.
«Десять крупнейших банков консолидировали свыше 70% рынка»
А как можно оценить ландшафт банковского рынка сегодня? Как он выглядит после трех лет банкопада, с 2014 по 2017 годы, когда половина банков ушла с рынка?
Если смотреть на собственно банкопад в активах, то ушло 30%. Но это еще не предел, ведь продолжается переоценка активов по многим крупным банкам, учитывая высокий уровень проблемных кредитов.
Галина Третьякова: «Державний погляд на фінансовий сектор в уряді відсутній»
Если говорить о каких-то тектонических вещах, то это уровень консолидации рынка. Сейчас у нас десять крупнейших банков консолидировали свыше 70% рынка. А каких-то три года тому назад этот показатель был чуть больше 50%. Наши западные соседи в Центральной Европе имеют уровень консолидации по топ-10 банков в среднем около 80%, так что мы болезненно эволюционировали.
Банкопад закончился?
Жирная черта подведена. Но есть еще нерешенные вопросы по малым банкам, которые, впрочем, занимают небольшую долю рынка.
В отчете по финансовой стабильности НБУ интересные оценки. Они оценили стоимость банковского кризиса, подсчитали потери разных субъектов рынка (государства, вкладчиков и акционеров). Всего вышло 38% ВВП потерь на данный момент, из которых 14% ВВП – это государство, вливания в госбанки за все это время с 2014 года. Отмечу особо: на данный момент, это без учета недавно объявленного вливания еще более чем 38 млрд грн в Приватбанк. То есть далі буде.
То есть мы еще можем услышать информацию о банкротствах каких-то банков, но это будут банки, отделения которых на улицах мы никогда не встречали?
Да, по крупным банкам стресс-тестирование давно проведено. Но если вы скажете, что рынок абсолютно выздоровел, это будет скорее неправдой. Уровень проблемных кредитов высокий, банки сталкиваются со сложностями при взыскании задолженности.
Каков реальный уровень «проблемки»?
Чуть больше половины. Есть последняя оценка от Национального банка: в целом по рынку уровень проблемной задолженности по кредитам 56%.
Но эти проблемные кредиты неравномерно распределены?
Неравномерно. Понятно, что есть банки, у которых ситуация хуже. И есть очень интересные клиентские расслоения. Недавно Нацбанк делал исследования по бизнес-группам.
Уровень проблемных кредитов самый большой среди крупнейших бизнес-групп Украины. Это напоминает старую банковскую поговорку, что если человек должен тысячу долларов банку, то это его проблемы, а если он должен сто миллионов, то это уже проблемы банка.
Также интересно, что уровень проблемности кредитов среди банков с участием государства в капитале зашкаливает и составляет около 72%! Полагаю, этот показатель красноречиво напоминает о том, что лучший и во многих случаях единственный способ повысить эффективность государственного бизнеса в украинских условиях – это приватизация.
Какую перспективу для банковского бизнеса вы видите в этом году, возможно, в следующем?
По потребительскому кредитованию тенденции очень хорошие, мы являемся тут лидером, этот рынок растет. Это, как правило, достаточно простые беззалоговые кредиты, простые банковские продукты.
Что касается бизнеса, то часто говорят, что банки сидят на куче денег и не дают бизнесу кредиты. Но это не совсем так. Банки не занимаются накоплением денег, это бессмысленно. Деньги должны работать. Банковский бизнес — это разница между ставкой привлечения и ставкой выдачи с расходами на ведение бизнеса. Если у тебя деньги просто по минимальной ставке отлеживаются, то ты, наверное, их теряешь. Поэтому банки стараются кредитовать.
Роман Шпек: «Велика частка держави в банківській сфері стає загрозою для економіки»
Но чтобы кредитовать, нужно иметь заемщика. А украинская экономика развивается не такими темпами, новые предприятия как грибы не растут. Посмотрите динамику иностранных инвестиций. Она ведь последние два года держалась на уровне притока 3 миллиардов долларов за счет нас – иностранных банков, которые вводили капитал. Если забрать нас, то там было бы по миллиарду долларов всего. Сейчас и того меньше.
Открываются какие-то предприятия иностранные, но в целом это небольшие инвестиции, в основном заводская коробка и места для сотрудников, которые будут собирать, допустим, провода для автотехники.
Но это вопрос курицы и яйца, да? Бизнес говорит: вы нам деньги давайте и мы будем развиваться бурно-бурно. А банки отвечают: тут некому давать, тут бизнес не сильно растет.
Любая выдача денег — это не просто междусобойчик. Это кредитный комитет, где есть заключение менеджера, который выдает кредиты, есть заключение рисковиков.
То есть хороших проектов сейчас мало?
Да. Все это обсуждается. И многие идеи «дайте денег, а на что — мы подумаем» отметаются на первом же этапе. Никто в нормальном банке даже не будет обсуждать такие вещи.
Но кредитование есть, оно идет. Кредитный портфель банков более-менее поддерживается. Он усыхает в основном за счет ухода с рынка игроков, за счет списаний совсем безнадежных кредитов. Но и новые кредиты есть, потому что должна обеспечиваться оборачиваемость портфеля. Банк для того, чтобы стоять на месте с точки зрения кредитного портфеля, должен достаточно быстро идти. Потому что погашаются одни клиенты, и нужно либо их лонгировать, либо искать новых.
«Классические банки стартапы не кредитуют»
В каких сферах бизнес развивается более успешно? Аграрка, IT или нельзя кого-то выделить отдельно?
Сектор IT, безусловно, интересный, но это не банковский бизнес. Невозможно в большинстве случаев иметь залог. Да и на Западе тоже классические банки стартапы не кредитуют. Есть там понятие бизнес-ангелов, это иной бизнес по соотношению риск-доходность.
Плюс у нас IT в основном представлено наемными сотрудниками, которые сидят в офис и пишут код для западных заказчиков.
Да, фактически мы здесь научились экспортировать рабочую силу без вывоза за рубеж – буквально по проводам, благодаря современным коммуникационных технологиям. И там на текущую деятельность хватает денег, поступающих за заказы, зачем им кредиты? Не компьютеры же покупать!
Агросфера развивается. Но без рынка земли, наверное, не очень быстро?
За последние годы появилось много вертикальной интеграции, крупные и средние компании устойчивы, это интересный клиент. И учитывая то, что происходило в экономике последние три года, и как на этом фоне держался АПК, учитывая, что мировые цены не росли, не было какого-то спекулятивного бума инвестиций, а за счет инвестиций предыдущих лет, за счет отлаживания бизнес-процессов этот сектор показал заметный рост, и клиенты нашего банка, в частности.
Если рынок земли появится, это пойдет на пользу или во вред?
Это дополнительный инструмент для инвестиций. Ключевой вопрос – имеет ли рыночную цену земля, по которой ездят трактора и комбайны, или же это некий условный «фактор производства»? Лично мне не очень понятны предлагаемые ограничения рынка. Если мы не открываем землю для иностранцев, то ставим крест на иностранных инвестициях. Если мы ограничиваем продажи мелкой площадью, то зачем называем это рынком? Чтобы заходили деньги, они должны заходить во что-то.
Какие новые инструменты могут еще появиться? Много говорили о кредитах для ОСМД, но мне кажется, это не сильно пошло. Говорили о государственно-частном партнерстве.
Это какие-то несбывшиеся надежды на формирование новых отраслей. О государственно-частном партнерстве в Украине я слышу приблизительно с тех времен, когда эту фразу перевели на украинский язык. А это было еще в 2000-х. В Украине примеров государственно-частного партнерства именно в этом режиме мало. Вспомним историю с двумя крупными проектами по гидроразрыву пласта.
Компании просто ушли из страны.
Проекты были очень большие, но трек-рекорд в истории Украины во всех этих прожектах негативный. Самые интересные проекты, за которые дерутся банки, это проекты софинансирования, когда либо украинская компания публичная с хорошей отчетностью имеет возможность привлекать небольшие кредиты, и украинский банк участвует в этом со своей украинской стороны – это очень интересно. Но таких проектов мало.
«Мы не можем жить какими-то мифическими внутренними источниками роста. Нужны иностранные инвестиции»
Почему инвестиций так мало? Плохие условия ведения бизнеса или Украина — очень маленький рынок, и нет смысла сюда инвестировать?
Глобально у Украины есть огромное количество предпосылок к росту, что бы там ни говорили про обстановку в стране, про военную ситуацию. Есть пример Израиля. Есть даже у нас очень много того, что называется «макиладорас» (слово мексиканское, в переводе с испанского означает плату за переработку муки). Обратите внимание: очень часто в новостях чиновники ленточки перерезают — открывают предприятия, в основном на западной Украине. Граница близко, и в основном все это делается под европейских производителей, часто автопроизводителей.
Таких макиладорас у нас уже много, это рабочие места, это заметное социально-экономическое явление. Плюс в западной Украине неплохая демографическая ситуация по сравнению с остальной частью Украины, а это задает картину на ближайшие лет 20.
Однако в рамках всей Украины это все еще не те объемы и не те деньги, чтобы формировать экономический рост. Плюс им особо не нужно банковское кредитование, потому что они фондируются за счет своих заказчиков и по европейской стоимости денег, которая ниже, чем в Украине.
Возможно, мы можем заменить иностранные инвестиции внутренними для ускорения роста экономики? Нацбанк говорит, что чуть ли не десятки миллиардов долларов у нас под подушками у граждан.
Да. Причем оценки пляшут от 20 до 80 млрд.
Ну даже если 20, то это огромная сумма.
Это огромная сумма. Но считать, что она в ближайшей обозримой перспективе может так взять и появиться в виде инвестиций, было бы наивно. Только иностранные инвестиции. Мы не можем жить какими-то мифами, невидимыми внутренними источниками роста.
Более того, до тех пор, пока нет иностранных инвестиций, будут люди, которые привыкли сидеть в кэшевом долларе. Еще много-много лет вся страна будет смотреть на валютный рынок.
«Любой кредит — это просто сделка»
Пока что у нас вместо иностранных инвестиций иностранные займы.
Это да. Но это не беда. Любой кредит — это просто сделка. Очень часто все экономические понятия делят на хорошие и плохие. Инфляция – плохо, экономический рост – хорошо. Кредит – плохо, депозит – хорошо.
Ну, судят по-житейски. Лучше ни у кого не занимать, и плохо, когда цены в магазине растут.
Да, но это не предприниматели, а обыватели, потому что предприниматель понимает, что если он займет и отобьет это (возможно, с каким-то запасом по риску), то он заработает.
И получит масштаб.
Да, получит хлеб с маслом и икрой вместо хлеба со спредом.
Инфляция тоже необходима?
Да. Сейчас мы хвастаемся ростом доходов бюджета, но есть значительный инфляционный показатель. Мы повысили в начале года минимальную зарплату по тарифной сетке, а такое понятие как инфляция зарплат никто не отменял. С одной стороны, зарплаты растут – хорошо, с другой стороны, вместе с зарплатами ускоряется инфляция – плохо.
То есть, сам по себе госдолг — это не страшно, а вот его объемы могут пугать?
Госдолг Украины за последнее время вырос, но основная причина — это девальвация. Когда у тебя долги в разных валютах, и их курс взлетает в три раза, не может показатель долга к ВВП оставаться на месте.
Госдолг мог бы быть и больше, если бы мы были активнее по программе МВФ. Тут каждый может судить сам, плохо это или хорошо. С точки зрения размера госдолга, может быть и хорошо, что мы не понабирали так много долгов, как хотели бы.
У Минфина сейчас хороший валютный запас, текущей ликвидности хватает по долгам рассчитываться на 2017-18 годы. И в 2018-м погашение — это в основном внутренний рынок, его можно рефинансировать с банками. А вот в 2019-м будут внешние долги, которые надо либо новыми внешними долгами закрывать, либо где-то еще найти валюту. Мы пока не печатаем внешнюю валюту, поэтому нужно закрывать внешние долги уже сейчас. Потому что когда все увидят, что 2019-й наступает, а мы к нему не готовы, то риски по Украине вырастут, и уже ни о каком повышении суверенного рейтинга, выходе на первичный рынок евробондов мечтать не придется.
Поэтому Минфин собирался уже в этом году сделать тестовое внешнее размещение долговых бумаг.
Насколько я понимаю, они здесь тоже привязаны к траншу МВФ. В идеале нужно получить транш, и через месяц-два выйти на рынок внешних заимствований, когда все напишут хорошие аналитические отчеты по Украине о том, что она получила очередной транш МВФ и продолжает идти по пути реформ.
