Агенство острых новостей НОЖ Ведущее информационное агенство, мы публикуем самые важные и актуальные новости общественной, политической и экономической жизни Украины и мира
Связанные статьи
Роль Медведчука: Юрий Литвин и Василий Стус имели одного адвоката и погибли в одном лагере
Украинский поэта, журналиста, правозащитника Юрия Литвина нашли со вскрытым животом в камере колонии особо строгого режима ВС-389/36 в селе Кучино на Урале. Это произошло 4 сентября 1984 года. Бездыханное тело поэта Василия Стуса найдут в карцере в тот же день годом позже.
Известный диссидент и поэт Юрий Литвин за свои неполные 50 лет получил пять приговоров и был осужден всего на 41 год. Отсидел 22 года и умер.
Литвина преследовали за литературные произведения, полные проповеди ненасилия и гуманизма, за правозащитную деятельность, критический способ мышления. Самая известная книга его стихов «Трагическая галерея» посвящена судьбе его поколения, жертвам террора. Он даже сумел прорваться в посольство Канады, чтобы рассказать свободному миру о преследовании политзаключенных в СССР.
Последний раз, в 1982 году, его судили за участие в украинском Хельсинской группе. После анализа всех дел Литвина вспоминается известная фраза Сталина: «Был бы человек, а статья найдется».
Своего адвоката Виктора Медведчука, который сейчас является народным депутатом Украины от ОПЗЖ, диссидент обвинил в пассивной защите и выполнении заказа КГБ.
Читайте также: Війна Медведчука проти книги – це війна проти наших прав та свобод. Я і уявити собі не міг, що Стуса знов будуть судити в Україні
После публикации ”Стус без защиты. Медвежья услуга Медведчука” мы решили проанализировать и биографию поэта Юрия Литвина посредством исследования его уголовных дел и приговоров.
Первое осуждение за мальчишеский протест против колхозного рабства
Юрий Тимонович Литвин родился 26 ноября 1934 года в селе Ксаверовка на Киевщине в семье сельских учителей.
О 1933 годе его мать Надежда Парубченко вспоминала: «Я вела начальные классы. У меня из 24 детей осталось только четверо. Нам, учителям, три месяца не выдавали зарплаты, но мы по милости Божьей тоже не умерли …»
У супругов родились близнецы, но старший сын умер еще в детстве, а Юрий остался у родителей один.
Отец Тимон Литвин воевал на фронте, потом партизанил в отряде Сидора Ковпака, а умер от ран в госпитале 24 апреля 1944 года. Похоронен в Проскурове (Хмельницком) в братской могиле. Это важная деталь, потому что боевое прошлое отца поможет Юрию в будущем освободиться досрочно.
Нам не удалось найти первое уголовное дело против Юрия Литвина, поскольку оно относится к общеуголовным, поэтому истек срок его хранения. Однако фабула дела известна.
Юрий Литвин в 1953 году вошел в конфликт с местными советскими властями в селе Барахты. Вскоре его арестовали, и Васильковский районный суд Киевской области приговорил его по ст. 4 Указа от 4 июля 1947 года «Об уголовной ответственности за грабеж государственной и общественной собственности» до 12 лет заключения якобы за кражу колхозной телки.
Дело в том, что в СССР крестьяне-колхозники начали свободно получать паспорта только с 28 августа 1974 года. Без паспорта свобода передвижения была ограничена. Председатель колхоза в селе имел неограниченную власть над крестьянами, ибо участвовал в распределении материальных ресурсов, мог дать справку для выезда из села на работу в городе.
Василий Овсиенко так рассказывает в своем произведении «Свет людей» об осуждении Юрия Литвина:
Читайте также: Зеленский ответил на вопрос о финансировании Медведчука
«Куда поедешь безпаспортным? Так они — наивные дети, — запротестовали необычным способом: поймали колхозного теленка и привязали в посадке. Юрий как узнал об этом, то убедил ребят идти к председателю, сам пошел с ними и сказал: «Если будете так несправедливо относиться к молодежи, то она будет совершать всевозможные преступления».
Председатель колхоза Николаенко подал на ребят в суд, который щедрой рукой отрезал им по 10 лет, а Юрию 12, чтобы не был таким умным. Арестовали их 24 июня 1953-го … за кражу государственной и общественной собственности». На суде Юрий показывал матери искалеченные руки …
«Как об этом вспоминала мать Литвина: «… осужден Васильковским районным судом, на 12 лет заключен по обвинению в хищении колхозной телки».
Поэтому первое свое заключение с 1953-го до 1955 года Юрий Литвин отбывал на строительстве Куйбышевской гидроэлектростанции.
Мать тем временем добивалась освобождения сына, и ей это удалось. Знаменитый партизан и влиятельный человек Сидор Артемьевич Ковпак, который в то время был заместителем председателя президиума Верховного Совета УССР, вспомнил своего спобратима Тимона Литвина, и постановлением президиума Верховного Совета РСФСР от 13 января 1955 года Юрий Литвина был помилован. Освободили Юрия 31 января 1955-го.
Второе осуждение за «Братство вільної України»
Юрий Литвин писал: «я не политик, я правозащитник, и при любой власти мое вероятное место — в тюрьме «.
Так и произошло. После освобождения Юрий Литвин приехал к дяде по матери Николаю в Ленинград, где 14 апреля 1955 года у него сделали обыск. Юрия обвинили в том, что он якобы в заключении, в Кунеевском исправительно-трудовом лагере, на том же строительстве ГЭС, вместе с друзьями создал «Братство вільної України», которое ставило своей целью «борьбу за отторжение Украины от СССР, борьбу с коммунистическими идеями, создание «независимой Украины».
Конечно, за «независимую Украину» могут бороться только ее враги, поэтому уже 5-10 сентября 1955 года судебная коллегия по уголовным делам Куйбышевского областного суда под председательством Бузанова осудила 16 ребят-украинцев по ст. 58-10 ч. II и по ст. 58-11 УК РСФСР («Измена Родине»).
Ознакомиться с делом не удалось, поскольку, если оно и сохранилось, то в архивах ФСБ в РФ. Однако есть копия приговора Куйбышевского областного суда, принятого именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.
Согласно приговору, все обвиняемые были украинцами, большинство из них до этого были осуждены по ст. 4 Указа от 04.06.1947 г. «Об уголовной ответственности за кражу государственной и общественной собственности» и уже отбыли наказание.
Деятельность организации, как отметили в приговоре, была якобы направлена основным образом на подготовку националистических кадров, которые после освобождения должны были вести «враждебную националистическую деятельность». От членов организации якобы требовали принести присягу и подписаться кровью на бумаге с тризубом (герб украинских националистов).
Следствие вроде выяснило, а суд с этим согласился, что «идейными вдохновителями организации были подсудимые Чернов и Литвин».
В приговоре «установили», что в организации были пароли, «тройки», «десятки», а во главе каждой стоял «старший брат». Литвин (псевдоним — «Кремінь») якобы составил два воззвания к заключенным-украинцам с призывом вступать в националистическую организацию, разработал устав и составил текст присяги, а также написал и распространил ряд стихотворений.
Он был фактическим руководителем организации, а после создания штаба был избран заведующим политотдела БВУ. Заключенные, которые выходили на свободу, должны были формировать ячейки.
Чтобы «сшить» такое дело, следствие работало 11 месяцев. В организацию якобы были «втянуты» до 40 человек.
Следует заметить, что Литвин и другие подсудимые полностью признали себя виновными!
Санкция статьи 58-2 УК РСФСР предусматривала максимальное наказание — 25 лет, но суд не нашел оснований для применения высшей кары и учел то, что никакой практической работы, кроме организационной, БВУ не вело. Литвину как организатору братства, вместе с пятью другими подсудимыми, досталось 10 лет лишения свободы и 3 года «ограничения в правах».
Полгода Юрия держали в лагере Медынь, далее — в Вихоревке (это «Озерлаг» Иркутской области), затем — в мордовских лагерях, среди политзаключенных. Пожалуй, именно те времена стали периодом гражданского созревания Юрия Литвина.
Глоток свободы
Освободившись 14 июня 1965 года, Юрий направился в Москву, где сумел прорваться в канадское посольство, правда, оставив в руках милиционера пиджак, и рассказал о положении политзаключенных в концлагерях. Сотрудники посольства вывезли его в машине и позволили выскочить во время движения.
Юрий поехал к маме в Барахты Васильковского района Киевской области. Впоследствии женился на Вере Мельниченко. Работал в Василькове на заводе по производству холодильников, на трубном заводе.
В этом контексте интересна характеристика, предоставленная Литвину на Васильковском заводе холодильников.
Семейная жизнь не сложилась, но Юрий весьма радовался сыну Ростиславу.
Отец возлагал на Ростислава большие надежды, однако нелегкой была судьба детей политзаключенных. Учительница упрекала: «Будешь там, где отец».
«Буду. И Шевченко там был, и Ленин, и многие»,- отвечал парень.
«Стражи порядка» пообещали, что как только ему минет 18 лет, посадят. Так и произошло, как обещалось … Еще одна сломанная судьба. (Ростислав Литвин умер 06.01.2004 г. в результате инсульта в возрасте 35 с половиной лет).
Третье осуждение — «поносил советский государственный и общественный строй»
14 ноября 1974 года Юрия Литвина арестовали органы КГБ.
Дело в архиве СБУ не сохранилась, но мы ознакомились с приговором от 13 марта 1975 года, принятым Киевским областным судом под председательством А.Ф.Ткачовой (народные заседатели — Медвецкая Б.Ф., Зинова Л.В.), который осудил Литвина по популярной тогда статье 187-и УК УССР («клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй») на 3 года пребывания в лагерях строгого режима.
Инкриминировали Литвину, в частности, то, что он «в течение ряда лет систематически занимается изготовлением и распространением произведений, содержащих заведомо ложные мысли, порочащих советский государственный и общественный строй».
Юрия обвиняли в том, что он в своих литературных произведениях, перечисленных в приговоре («Трагическая галерея», «Вступление», «Два дебюта», «Петефи», «Мы и Вы», «Сен-Сказка», «Горпиха», «Монолог Стрільця», «Тези про державу», «Анархо-комуністичний маніфест», «Записки робітника» и других), якобы возводил клевету на советское государство, поносил внутреннюю и внешнюю политику советского государства, советский рабочий класс, особенно интернациональную политику КПСС в связи с событиями в Чехословакии в 1968 году.
На суде Юрий своей вины не признал и от дачи показаний отказался. Зато суд пришел к выводу, что вина Литвина доказана.
Этапировали его в лагерь Верхний Чов, что в Коми АССР. На распределении «рабсилы» начальник спросил о специальности. «Поэт»,- сказал Литвин. — «Поэт? А мне поэты не нужны. Мне нужны бетонщики. Га-га-га! Пойдешь таскать бетон».
В том лагере большинство заключенных были такими же «клеветниками», как и Литвин, или осужденными по другим статьям, но по политическим соображениям. Режим там был тяжелее, чем в Мордовии, заключенные были лишены какой-либо юридического защиты. Надзиратели ходили с резиновыми дубинками и применяли их по своему усмотрению.
Там Литвин заболел язвой желудка, перенес сложную операцию, во время которой чуть не умер. Спас его хирург, который добился разрешения для матери побыть несколько дней у сына. Видение смерти — надвигающейся белый ледник и голос матери: «Ты будешь жить … Ты будешь жить …» — эти впечатления легли в основу «Баллады о смерти».
«Может, 10 процентов из того, что я написал, достигло цели, а остальное — в кагебистских сейфах, — говорил Литвин.- Но даже если бы только один процент увидел мир — все равно следовало писать».
Четвертое осуждение за якобы сопротивление милиции и «пассивная защита» Медведчука
Освободившись 14 ноября 1977 года, Литвин снова поселился у мамы в селе Барахты, на улице Проминской. Прожил там всего полтора года, да и то под административным надзором, то есть без права появляться в любом месте за пределами села, и должен сидеть дома с 9 вечера до 7 утра. Работал «надомником» — клеил коробочки для Васильковской фабрики.
В том году в Украине поднялась новая волна арестов — уже против Украинской общественной группы содействия выполнению Хельсинских соглашений.
К Литвину в Барахты приехала правозащитница Оксана Яковлевна Мешко и предложила войти в Украинской Хельсинской группы. Он согласился.
За те полтора года ограниченной свободы Литвин перенес две операции: на том же больном желудке, а также из-за варикоза. Его физическое состояние было слабым.
19 июня 1979 года, именно на День рождения сына, пошел Литвин к реке Стугна с одним родственником и знакомым. Имели с собою бутылку вина. К ним подъехала машина с пятью милиционерами (Гурский Виталий Антонович, Ткач Александр Иванович, Устюжанин Валерий Иванович, Полиганов Владимир Борисович, Кернер Владимир Николаевич). Спросили, кто Литвин, затолкали в машину, не дав и одеться. Вдогонку полетели носки, ботинки и одежда.
Привезли в райотдел для продления режима надзора, а отправили в вытрезвитель. Требовали раздеться для обыска. Литвин отказался. Тогда ему выкрутили руку. После того, как одного из милиционеров он назвал фашистом, его привязали к нарам.
Василий Овсиенко в своих воспоминаниях о Литвине приводит такой диалог:
«– То що, я фашист?
– Та ще й дурний фашист.
Удар в обличчя.
– Ти дурень у квадраті.
Удар по голові.
– Дурень у кубі.
Удар у живіт.
Дурнем у четвертому ступені назвати не зміг, бо знепритомнів. Здерли 15 рублів штрафу й відпустили додому».
Однако 6 августа по санкции прокурора Васильковского района Твердохлиба Литвина арестовали, обвинив в совершении насильственного сопротивления пяти работникам милиции.
Дело передали в Васильковский городской народный суд. С самим делом нам снова не удалось ознакомиться, но мы получили копию приговора Васильковского городского народного суда от 17.12.1979 г.
Согласно тексту приговора суда, Литвина защищал молодой в то время адвокат Виктор Медведчук, который был представителем и Василия Стуса.
В приговоре суда указано:
«19 июня 1979 года подсудимый Литвин Ю.Т. вместе со своим братом Парубченко Л.Ф. и знакомым Бобырем А. на пляже реки Стугна распивали спиртные напитки.
Приехав на пляж, работники милиции Гурский, Ткач, Устюжанин, Полиганов и Кернер после сделанного замечания относительно употребления спиртных напитков в общественном месте Литвин начал оскорблять сотрудников милиции, оскорблял их и высказывался нецензурной бранью.
На дальнейшие действия в связи с этим предложением работников милиции сесть в автомашину и поехать в отделение милиции Литвин оказал работникам милиции активное физическое сопротивление, соединенное с насилием, хватал Полиганова и Ткача за одежду, угрожал им расправой, препятствуя тем самым им в выполнении обязанностей по охране общественного порядка …», «хватал Полиганова и Ткача за погоны».
Суд под председательством судьи Васильевой А.А. отклонил показания обвиняемого и свидетелей Парубченко Л.Ф. и Бобыря А., признал Литвина виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 188-1 ч. ИИ УК УССР («Насильственное сопротивление работникам милиции») и приговорил его к 3 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии строгого режима.
Протокол судебного заседания Васильковского городского народного суда, к сожалению, не сохранился, но «Последнее слово», произнесенное в суде, Литвин сумел записать и передать на волю.
Василий Стус и Оксана Мешко передали его за границу, и оно было опубликовано в томе «Українська Гельсінська група. 1978-1982. Документи і матеріяли» (составитель — Осип Зинкевич, издало Українське видавництво «Смолоскип» ім. В. Симоненка в Торонто — Балтиморе 1983, с. 379-395).
Считаю уместным процитировать строки из «Последнего слова» Юрия Литвина:
«Пассивность моего адвоката Медведчука в защите обусловлена не его профессиональным профанством, а теми указаниями, которые он получил свыше, и подчиненностью: он не смеет раскрывать механизма совершенной против меня провокации. Адвокатское участие в таких делах сведено на нет — это еще одно свидетельство отсутствия в СССР института адвокатуры при рассмотрении политических дел, где сажают людей «инакомыслящих».
Относительно пострадавших, то они сказали сами о себе больше и лучше, чем кто-либо. Где-то 60 лет назад Дзержинский назвал милицию зеркалом советской власти. Воистину, правда. Вот вам зеркало Василькова. Зеркало нашей власти. Позор всем присутствующим в этом зале. Этот суд является одной из самых позорных страниц своей истории судопроизводства в Василькове, и он будет лежать на совести не только тех, кто меня судил, но и на вашей совести, мои граждане-земляки».
Само дело не сохранилась, однако в приговоре не упоминается ни о каком-либо ходатайстве или позиции защитника — адвоката Виктора Медведчука.
Вместо этого мы получили копию постановления от 09.01.1980 г. Судебной коллегии по уголовным делам Киевского областного суда под председательством Дороховой Н.А., с участием судей Божок Н.П., Крутовой В.Д., которая рассматривала жалобу адвоката Виктора Медведчука на приговор Васильковского городского народного суда от 17.12.1979 г.
В постановлении сказано: «В кассационной жалобе адвокат Медведчук ссылается на неполноту проведенного по делу расследования и просит приговор суда отменить, а дело направить на новое рассмотрение».
Апелляционный суд отклонил поданную жалобу и оставил приговор без изменений, в частности, отметив:
«Ссылка в жалобе адвоката Медведчука на то, что в деле неполно проведено расследование, не установлено, в чем конкретно выражались действия Литвина по сопротивлению работникам милиции, применению к ним насилия, и не проверен факт избиения Литвина потерпевшими, нельзя признать заслуживающими внимания».
Настоящей причиной ареста и осуждения Литвина считается его участие в украинской Хельсинской группе и приближение Олимпиады-1980, в которой всем диссидентам, кто был на свободе или мог выйти, дали новые «сроки», чтобы они случайно не испортили спортивный праздник.
Под «олимпийский» откос попали Дмитрий Мазур, Петр и Василий Сички, Ярослав Лесив, Василий Стус, Василий Стрельцов.
Кто должен был освободиться, того «раскручивали» в неволе, не давая и передохнуть.
Возвращаясь к Медведчуку, следует отметить, что из имеющихся материалов нельзя точно выяснить, выполнил он должным образом свой долг адвоката по делу, поскольку само дело не сохранилось. Зато возникает один вопрос, который поставил сам Юрий Литвин о том, что в СССР отсутствует институт адвокатуры при рассмотрении политических дел.
То есть создается впечатление, что Литвин обвинял своего адвоката Медведчука в сотрудничестве с органами государственной безопасности СССР, и тут действительно есть вопросы.
Исходя из биографии Виктора Медведчука и полученных документов по делу Василия Стуса, он работал в Шевченковской юридической консультации Киевской городской коллегии адвокатов с 1978 года.
Если посмотреть историю адвоката, то мы обнаружим, что Киевская городская коллегия адвокатов была создана 06.08.1977 г. путем выделения из Киевской областной коллегии адвокатов, и с тех пор существовало две коллегии — областная и городская. Поэтому возникает вопрос, как адвоката из городской коллегии направили в город Васильков Киевской области, чтобы защищать поэта в якобы рядовом деле о пьяном шабаше и сопротивлению милиции.
И действительно, по другому делу Литвина, которое сохранилось за 1982 год, его в Киевском областном суде защищал адвокат Киевской областной коллегии адвокатов Фастовец Л.В.
В связи с этим остается открытым вопрос, почему именно Медведчук защищал Стуса и Литвина и не сотрудничал ли он с органами государственной безопасности СССР.
Пятое осуждение — за «антисоветскую агитацию и пропаганду»
Заключение Литвин отбывал в Белой Церкви, в Буче под Киевом, а в июле-сентябре 1980 года — в Херсоне.
Еще не выпустив на волю, его обвинили в «антисоветской агитации и пропаганде» и этапировали в Киев для проведения следствия.
Это единственное дело Литвина, которое сохранилось в архиве СБУ. Оно содержит приговоры в других его делах и ряд интересных документов, что позволило провести более основательное исследование.
Уголовное дело было возбуждено 1 марта 1982 года старшим следователем Управления КГБ УССР в Киеве и Киевской области Диденко Б. В постановлении о возбуждении уголовного производства указано, что Литвин систематически изготавливал, хранил, распространял, в том числе и передавал за границу, документы антисоветского содержания, а также распространял с той же целью заведомо ложные измышления, которые поносили советский государственный и общественный строй, чем совершил преступление, предусмотренное ст. 62 ч. І УК УССР.
В тот же день было принято решение об этапировании Литвина в Киев.
К материалам дела сразу привлекли собранные материалы по различным делам, изъятые у Литвина документы в местах неволи и тому подобное.
Также в деле есть копии протоколов допросов Литвина по другим делам, в частности по московскому правозащитнику Ивану Сергеевичу Ковалеву и другим. Согласно этих протоколов, несмотря на предупреждение об уголовной ответственности за отказ давать показания, Юрий отказывался их давать. И нам известно, что правозащитников тоже осуждали по этой статье.
Выявлено интересное заявление Литвина в Комитет госбезопасности при Совете Министров УССР от 30 мая 1979 года, в которой он отметил, что не будет давать никаких показаний относительно его участия в украинской правозащитной группе «Хельсинская», поскольку ее деятельность не противоречит «ни букве, ни духу Декларации прав человека …”
В деле есть рукописный документ под названием «Борцам за свободу и независимость Чехословакии», в котором Литвин выражает поддержку чехословацкому народу, подавленному советскими войсками в 1968 году.
Кроме того, в деле есть заявление Литвина, которое он вместе с матерью писал в Президиум Верховного Совета СССР, о выходе из гражданства СССР и с просьбой выпустить его за границу. В другом документе по делу под названием «Открытое письмо членам Политбюро» Литвин сообщал, что ему безосновательно отказали в выходе из гражданства, начали угрожать и обвинили в том, что он «душевно болен».
Открытое письмо очень эмоционально, что может свидетельствовать о тяжелых условиях проживания в советской действительности, постоянных попреках, административном контроле, обвинениях и т.п., что создавало невыносимые условия жизни для Литвина.
В одном из абзацев Литвин отмечает, что его и в дальнейшем будут «преследовать и подвергать всевозможным репрессиям. Хотя бы только потому, что я не желаю и не могу отказаться от своих убеждений, от своего творчества, от своей деятельности».
Следствие инкриминировало Юрию написание публикации под названием «Правозахисний рух в Україні, його засади та перспективи», опубликованной в 1979 году в №10 журнала «Сучасність», который издавали в Мюнхене (ФРГ). В ней Литвин делает следующий вывод:
«Правозащитное движение на Украине является одним из ведущих звеньев международного правозащитного движения, и его члены сделают все от них зависящее, чтобы и в дальнейшем это движение было интернациональным по своей сути, при этом не теряя ни своих национальных особенностей, ни своего национального лица».
Интересно, что по делу в качестве доказательства находим присланную Литвину по почте из-за границы Всеобщую декларацию прав человека. То есть доказательством является нормативный документ, который был ратифицирован СССР, но фактически не выполнялся. И если мы почитаем декларацию, то обнаружим ряд нарушений, с которыми постоянно сталкивался Литвин, а именно: право на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность (ст. 3), никого нельзя пытать (ст. 4), каждый имеет право на справедливый суд (ст. 8), никого нельзя произвольно арестовать, задерживать (ст. 9), каждый имеет право на свободу убеждений и на свободное их выражение (ст. 19).
Возвращаясь к процессуальным документам по делу, 1 марта 1982 года Литвину сразу избрали меру пресечения — содержание под стражей, приняли решение об обыске его вещей в исправительно-трудовой колонии №85 и дома у матери.
В тот же день Юрия привлекли к ответственности в качестве обвиняемого. В соответствующем постановлении ему инкриминировали указанные выше публикации — «Правозахисний рух в Україні, його засади та перспективи» и «Борцам за свободу и независимость Чехословакии».
Литвин, ознакомившись с постановлением, написал: «Обращаюсь с ходатайством о допуске защитника к участию в деле с момента предъявления обвинения».
Следует отметить, что адвоката допускали к делу лишь на стадии судебного разбирательства. Литвин свою вину не признал, но факт написания им упомянутых публикаций подтвердил.
В протоколе допроса от 3 марта 1982 года Литвин вспоминает, что на его становление повлияло общение с архиепископом Иосифом Слепым, Владимиром Григорьевичем Горбовым, Михаилом Михайловичем Сорокой. Он отмечает, что в Украинскую правозащитную группу вступил в июне 1978 года, о чем ему сообщила Оксана Яковлевна Мешко.
Литвину также инкриминировали открытое письмо в поддержку Левка Лукьяненко из-за его несправедливого осуждения, которое он опубликовал и распространял в 1978 году.
После того, как Литвина этапировали в Киев, его допрашивали почти каждый день с начала марта до середины мая. Допросы в основном начинались утром и продолжались до вечера.
Литвин в открытом письме жаловался, что его хотят признать душевнобольным и этим шантажируют. И действительно, мы находим справку, в которой «врачи» ставили ему диагноз «психопатия».
Авторство своих работ и писем Литвин признавал, но в деле все же провели почерковедческие экспертизы, которые это подтвердили.
Следует отметить, что процессуальные документы по делу согласовал первый заместитель прокурора Киевской области Антоненко Ю.А., который даже подписывался вместо прокурора Киевской области Богачева В.С.
Нам удалось пообщаться с внуком бывшего прокурора Киевской области Богачевым, который рассказал, что, как ему известно, его дед был довольно принципиальным человеком и не соглашался быть соучастником явно незаконной деятельности КГБ СССР. Зато этому способствовал его заместитель Антоненко Ю.А., который впоследствии возглавил областную прокуратуру.
Следствие закончилось 21 мая 1982 года. Ознакомившись с делом, Литвин написал заявление, что расценивает его как сознательное преступление органов власти против членов правозащитного движения СССР в целом и против него в частности.
31 мая 1982 года был составлен обвинительный акт, который передали для рассмотрения в Киевский областной суд.
Следует отметить, что на момент завершения следствия Литвин был хронически больным человеком — хроническая язва и другие болезни.
Как адвокат по делу Литвина «защищал» заведующий Бориспольской юридической консультации Киевской областной коллегии адвокатов Фастовец Л.В., от защиты которого Юрий отказался во время судебного заседания, но суд отказал ему в этом ходатайстве.
Киевский областной суд начал рассмотрение дела 1 июня 1982 года. Литвин в начале судебного заседания заявил: «Судебная коллегия не имеет морального права судить меня, и поэтому я отказываюсь давать суду показания».
«Виновным себя совсем не признаю», — отметил Литвин.
Особое внимание следует обратить на позицию адвоката Фастовца: она не была активной с точки зрения защиты, он полагался на усмотрение суда, говорил о смягчающих обстоятельствах, но вину клиента не признавал, как это сделал адвокат Медведчук по делу Стуса, поскольку понимал, что это является нарушением закона. В заключительном слове, в частности, отметил:
«Не идя вразрез с требованием закона и исходя из того, что мой подзащитный не признает себя виновным, я вынужден просить оправдать Литвина по ст. 62 ч. ІІ УК УССР и по ст. 70 ч. ІІ УК РСФСР «.
Литвин, согласно протоколу судебного заседания, начал выступать с последним словом, к которому отдельно готовился, но судья его постоянно прерывал и, наконец, постановил лишить Литвина последнего слова, поскольку тот якобы «пытался использовать последнее слово в целях антисоветской пропаганды и агитации».
24 июня 1982 года в 14:30 суд объявил приговор, которым осудил Литвина к 10 годам лагерей особо строгого режима и 5 годам ссылки, признав виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 62 ч. ІІ УК УССР и ст. 70 ч. ІІ УК РСФСР.
Из текста приговора видим, что Литвина осудили за «антисоветские» и «клеветнические» произведения: написанное в 1968 году письмо «Борцами за свободу и независимость Чехословакии» и написанные 10 лет назад два «открытых письма …», «Слово о кающихся грешниках» (о покаянных заявлениях И.Дзюбы, В.Захарченко, Г.Снегирева), «Некролог», письмо к госпоже Картер, несколько вариантов работы «Советское государство и советский рабочий класс» и самое важное — статью «Правозахисний рух в Україні, його засади та перспективи», опубликованную в 1979 году в №10 журнала «Сучасність» и зачитанную на Радио “Свобода”.
Инкриминировали ему также устные высказывания, засвидетельствованные заключенными-уголовниками, со всевозможными искажениями и домыслами, сфабрикованными следователями.
В приговоре указано: «Литвин с июня 1978 года свою деятельность стал прикрывать личиной «борца за права человека», с этого времени начал называть себя членом так называемой «группы содействия выполнению Хельсинских соглашений” и вместе с другими отщепенцами участвовал в распространении вражеских документов».
Как известно нам сейчас по рассказам друзей Литвина, его шантажировали во время следствия сделать сумасшедшим, возили в печально известное 13-е отделение киевской «Павловки». Экспертизу проводил известный всей уголовной Украине психиатр — доктор медицины Лифшиц.
Вот он допрашивал Литвина: «Что вы все на партию сваливаете? При чем тут партия, если вот в соседней палате лежит человек, который, простите, козу изнасиловал?» — «А где это он сделал, на Красной площади?» — «Да в хлеву. Еще защемилвся. Дети увидели». — «Значит, этот человек стеснялся? А если бы он был верующим и знал, что Бог всевидящий, то поступил бы так? Так скажите мне, а кто кресты сбрасывал с церквей, не ваша ли партия?»
Итак, Литвину в лагере особо строгого режима ВС-389/36 принадлежало пробыть до 24 июня 1992 года, плюс в ссылке — до 1997-го. Получается, что в целом его приговорили к 43 годам заключения, не считая полутора лета админнадзора. Из прожитых 49 лет он отбыл в неволе 22.
Вечный покой
Литвин где-то в мае 1982 года прибыл на Урал, в лагерь особо строгого режима ВС-389/36, что в селе Кучино Чусовского района Пермской области.
В тюрьме, протестуя против произвола и равнодушия тюремщиков, Литвин серьезно истощается и убавляет и без того слабое здоровье. Несколько раз он объявлял голодовку, за что ему запретили единственное в год свидание с матерью.
В это время один за другим умирают его единомышленники: Иван Мамчич, Олекса Тихий, Валерий Марченко, бывшая жена Вера Мельниченко, Борис Антоненко-Давидович.
21 августа 1984 года Литвин настолько обессилел, что уже не мог ходить. На это он пожаловался Михаилу Горыню, который сидел в соседней камере. Врач освободил его от работ.
24 августа Юрию Литвину стало совсем плохо, он начал бредить. Когда сокамерники пришли на обед, нашли его в камере с распоротым животом.
«Крови не было, но кишки вывалились», — рассказывали они впоследствии.
Литвина забрали в больницу, начальство тюрьмы успокаивало: «Умереть мы ему, конечно, не дадим».
Вид барака, где поэт провел последние годы жизни
Юрий умер 5 сентября 1984 года в больнице города Чусовый. Вячеслав Острогляд, который тоже лежал в этой больнице, рассказывал, что там слышал: при той ране на животе Литвин должен жить. Но он был слишком ослабленным. Лежать был должен только на спине, поэтому почки затекли и отказали. Это и стало непосредственной причиной смерти.
Согласно свидетельству о смерти, выданному Барахтинским сельсоветом, которое получила на руки мать Юрия, он умер 5 сентября 1984 года от «проникающего резаного ранения брюшной полости с повреждением тонкого кишечника».
Было ли это самоубийство? Возможно. Однако этого не подтверждает ни один из заключенных, никто при этом не присутствовал. В то же время, то, чем можно было порезаться, в камере не нашли ни сразу, ни во время более поздних обысков.
Мать Литвина где-то в 1995 году рассказывала Василию Овсиенко, что в Кучино ей как-то нужно было зайти в общественный туалет. Только прикрыла дверь, как туда ломится зэк в черной одежде — «безконвойник» (такие работают за пределами зоны, а ночуют в зоне).
— Ты куда? Не видишь, что зашла старая женщина?
— Простите. Вашему сыну что хотели, то и сделали. Он не покончил с собой, его убили. Только не выдавайте меня, ибо и мне такое будет.
Надежда Парубченко, мать Юрия Литвина, и многолетний политзаключенный, друг ее сына Михаил Горынь
«Самый гуманный в мире» советский закон не позволил забрать тело умершего узника, пока не закончится срок его заключения. Именно поэтому так долго добивались семьи Литвина, Тихого и Стуса разрешения на перезахоронение в родной земле.
Стуса и Литвина многое объединяло: талант, обнаженная поэтическая и гражданская реакция на несправедливость окружающего мира, в конце концов, членство в Украинской Хельсинской группе. Не говоря уже об арестах, судах, тюрьмах и ссылках. И, наконец, смерть. В этом тоже есть знак небес, потому что это произошло в один день.
Местом вечного покоя Юрия и Василия назначили маленькое кладбище у дороги между селами Копально и Борисово.
«Особо опасные государственные рецидивисты», согласно «самым гуманными в мире» советским законам, не имели права даже на скромный обелиск, не говоря уже о человеческом кресте.
Только деревянные столбики с номерами. У Литвина — седьмой, у Стуса — девятый …
Первое место упокоения украинских политзаключенных. Могила Литвина — слева, Стуса — справа
Но уже через несколько лет друзья и родные перевезли их тела домой. Их снова похоронили рядом — на Байковом кладбище в Киеве.
Роман Тытыкало, адвокат, к.ю.н., заслуженный юрист Украины, управляющий АБ «Тытыкало та партнеры»; опубликовано в издании Исторической правды
Перевод: Аргумент